Программист – самая востребованная в России профессия. По оценкам Минцифры, сегодня стране не хватает до миллиона специалистов. Для сравнения, говоря о дефиците медиков, Минздрав называет цифру 75 тысяч, считая медсестер и фельдшеров. Государство готово дать IT-компаниям льготные кредиты, сотрудникам – ипотеки, отсрочку и фантастические зарплаты. Однако спасёт ли это отрасль от деградации? Чем в условиях санкций живёт один из крупнейших интернет-провайдеров Кузбасса — мы спросили Романа Жаворонкова, генерального директора Goodline.
Специальная военная операция: про бегство и дефицит «айтишников»
– Начнём с того, что у нас работают не только «айтишники». Я очень люблю IT, но против деления людей на «айтишников» и всех остальных. Те, получившие повестки, кто попал под критерии Минцифры, продолжили работать дальше. Самая большая пробелам – тяжелый фон от этого всего. Из страны уехала куча специалистов, притом, у большинства это была просто паника – мало кто военнообязанный.
– Глобально сейчас идут сложные процессы, но в локальных компаниях мало что изменилось. Западный бигтех уволил тысячи программистов, закрылись украинские компании, наши отказались от удалёнщиков. Если в прошлом году были фантастические зарплаты, а людей не хватало, то сейчас рынок чуть-чуть вернулся в норму. В нашей компании я дефицита не чувствую. Некоторые сотрудники уехали из страны, но после коронавируса «удалёнка» не так страшна.
Поможет ли Китай: про импортозамещение и время возможностей
– Предпосылок для технической деградации я не вижу. Касаемо заявлений, что Китай не будет поставлять «санкционку» – это ничего не значит. Китай обязан говорить, что ничего не поставляет, но в каждом конкретном случае это по-разному. Я думаю, что в масштабах государственных IT-проектов у ребят проблем хватает. Нас тоже затронул дефицит оборудования, но эти проблемы решаемы.
– Если говорить про освободившиеся ниши, то их заняли те компании, которые работали в этом направлении задолго до СВО. Например, пять лет назад был бум туристических стартапов. Почти все вымерли и лишь немногие влачили жалкое существование. Но случилась СВО: западные компании ушли с российского рынка, и у наших пошел рост. Те, кто не закрылся к этому времени, смогли всё отыграть, но такой исход было сложно спрогнозировать. Лично мы не смогли найти пространства на рынке для вывода новых продуктов. Вроде возможности есть, а начинаешь смотреть предметно – не очень.
– Краткосрочная борьба за выживание произошла на рынке мобильных приложений. Они остались в магазинах, но полгода было потеряно. Сначала «отвалилась» вся Россия – платежи не проходили. Потом случился курс доллара. В пике 50% от выручки мы теряли. Сейчас все выравнивается понемногу. Дело в том, что маркетплейсы запрещают принимать деньги в обход их собственных платёжных систем. Но пока на это закрывают глаза. Кто готов рисковать и у кого нет выручки с международного рынка, делают оплату напрямую через приложение. У кого выручка есть – взвешивают риски.
Господдержка: почему она не помогает
– Goodline в первую очередь – оператор связи, де-юре нас нельзя назвать IT-компанией. Та же история с банками: у них много «айтишников», они хотели бы льготные кредиты от государства, но не могут их получить. Стартапы имеют какую-то поддержку, но это не существенно. Стартап – это вопрос наличия денег, которые могут сгореть в воздухе. Венчурный — это где бизнес-модель еще не найдена. Например, ещё два года назад одна поездка приносила Uber убыток в 80 центов. Когда стартап захватит рынок, то возможно найдет способ заработать и все перекрыть. В классическом виде, это доступ к деньгам, которые не жалко сжечь, поэтому льготные кредиты приносят стартапам мало пользы. Они нужны для уже развитого рынка, бизнеса, который понимает, как и на чём будет зарабатывать. У стартапов такого понимая обычно нет.
– Сейчас действительно есть тренд на импортозамещение, но это вопрос про то, кто возьмёт на себя риски. Кто-то должен сказать: если вы сделаете «это», то мы купим. Тогда отрасль будет развиваться хорошими темпами. Например, в стратегических отраслях, когда Родине нужны вертолётные двигатели, вопрос денег не стоит – иначе боевой авиации просто не будет. Наверняка там сожгли кучу денег, но вертолёты летают и двигатели есть. Если большой компании некуда деваться, то она готова платить любые деньги. Вопрос решается, отрасль растёт и развивается.
– Чего нам сейчас действительно не хватает – это качественного образования. Стагнация высшего образования в Кузбассе ставит крест на развитии чего-либо наукоёмкого, продуктов с высокой добавочной стоимостью. Это проблема не только Кузбасса, но и всего регионального образования. 20 лет назад на работу приходили люди без квалификации, но готовые во всём разбираться. Сейчас приходят люди со специализацией, но зачастую не готовые думать. Поэтому главный негативный фактор в нашей отрасли – это деградация образования.
Меньше кузбассовцев, меньше прибыли: как кризис отразился на компании
– Мы не ощутили падения выручки, но нас беспокоит, что количество людей в регионе продолжает уменьшаться. Условно говоря, за год из зоны нашего покрытия уехало 40 тысяч человек – это 15 тысяч домохозяйств или 2-3 тысячи потенциальных абонентов. А интернет нужен тем, кто живёт здесь. Однако глобального кризиса не случилось. Страна на редкость чувствует себя неплохо – учитывая количество врагов.
«Идентичный Кемерово»: почему арт-объекты развивают город, а Яндекс – нет
См. также
– Главный вывод этого года – технология создания креативных продуктов работает. Да, взаимодействие пока идёт тяжело, но на основе модели идентичности горожане уже могут создавать креативные продукты, которые должны продаваться. Как обеспечить стабильную окупаемость – вопрос нетривиальный. Когда этот процесс будет налажен, можно говорить о создании в городе креативной экономики.
– Проблема в том, что все хотят зарабатывать на том, что уже проверено. Но город развивается только тогда, когда бизнес и люди готовы экспериментировать, создавать новые рынки и услуги. Например, застройщик заказал комплексный проект по созданию арт-объекта. Понятно, что он поставит объект там, где ведёт застройки и через него будет продвигать свой жилой комплекс. Но что лучше: купить рекламу у «Яндекса» или потратить деньги на креатив и самоорганизацию горожан? Использование арт-объектов для продвижения себя в городской среде – это инновация. Этот способ не такой эффективный в моменте как онлайн-маркетинг, но инновации приводят к развитию города, а реклама в «Яндексе» – нет.
– В дальнейшем нужно усиливать этап генерации идей и отделять проект от Goodline. Сейчас мы вынуждены использовать ресурсы компании, чтобы поддерживать динамику, но чем дальше проект будет от нас – тем лучше. Потому централизация – это не про креативную экономику.
Goodline