Бывшего мужа эстонки с русскими корнями Анны Финсерасен обвинили в страшном преступлении – изнасиловании родных дочерей. Мужчину взяли под стражу, а через семь месяцев, в связи с отсутствием неопровержимых доказательств, оправдали.
Йостейн, бывший муж Анны, получил от Эстонии компенсацию в 60 тысяч евро и добился единоличного права на воспитание дочерей. Отчаявшись искать помощь на родине, молодая мать сбежала вместе с дочками от бывшего мужа в Россию. Местоположение Анны держится в секрете, но, по одной из версий, девушка может скрываться в Кузбассе. О хитросплетениях судеб мы писали в предыдущей части статьи, на этот раз речь пойдет о злоключениях беглянки в Сибири.
Вдали от западных ценностей
Забегая вперёд отметим, что, хоть Анна и решила бежать от эстонского правосудия в Россию, скрываться настолько глубоко в недрах страны она не планировала. Изначально девушка хотела ожидать решения европейского суда (ЕСПЧ) в одной из соседних с Москвой областей, однако, судьба распорядилась иначе.
«Сейчас Анна рассматривает Кузбасс как один из вариантов временного убежища. Предваряя ваш вопрос: «а не проще было бы скрываться в Москве или Питере» – проще, но вытащить детей оттуда обратно в Европу, честно сказать, большого ума не надо. В то время как забрать их из вашего региона – это уже проблематично. Мы ставим на российское авось, несобранность, бюрократию и патриотические настроения. Москва и Питер довольно либеральные и более прозападные города. Мы хотим, чтобы в качестве убежища была российская глубинка, с российским правом и русским менталитетом. Европейский менталитет в Кузбассе пока не замечен», – Гарри Мурей, президент Европейского информационного центра по правам человека в Австрии, в настоящее время отстаивает интересы Анны.
Йостейн вместе с дочерьми в Норвегии
Правовые дебри – не единственное условие, из-за которого выбор пал на Кузбасс. Среди возможных причин есть и более достойные доводы. Один из них – это экономическое развитие региона. По словам наших собеседников, благодаря Тулееву Кузбасс стал регионом, который плотно работает с европейскими отраслевыми компаниями. Анна и её защитники надеются, что знания не только русского, но и трёх других языков, помогут девушке найти здесь работу.
«На территории России Анна проходит необходимые экспертизы, составляет и подаёт жалобу в ЕСПЧ, продвигает и добивается положительного решения суда, после чего возвращается на родину. Глубинка России – это место защиты. Кузбасс дальше от западной границы не только пространственно, но и в ментальном плане», – Игорь Прекуп, протоиерей, духовник Анны, собирает для неё деньги.
См. также
Чтобы спасти детей, ей пришлось лишиться всего
Проиграв все суды, Анна Финсерасен поняла, что не сможет защитить своих дочек, если останется в Эстонии. В любой момент за детьми могли прийти приставы и девушка решила как можно скорее покинуть страну. На побеге настаивали и вызвавшиеся помочь Анне правозащитники, правда, советовали это делать по-разному. Мурей настаивал, что бежать надо в Польшу, в то время как польский политик Лилия Мошечкова напротив, уверяла девушку, что помощь нужно искать за пределами Европы – в России.
«Нужно понимать, что все действия велись в отношении детей: самой Анне не нужно было никуда прятаться. Чтобы спасти дочек, ей нужно было лишиться всего и уехать из Эстонии. На тот момент мы знали, что у Лилии в России есть знакомая с хорошими связями, Маргарита Гусева, которая «всё обеспечит»: жильё, убежище в России и материальную поддержку», – отец Игорь Прекуп.
Уезжать из Эстонии Финсерасен пришлось налегке. С собой молодая мать взяла два рюкзачка с самым необходимым бельём, всё остальное, в том числе и технику, девушке пришлось покупать в России. Собственные сбережения вскоре закончились и отец Игорь начал собирать для Анны пожертвования в социальных сетях. Девушку вместе с детьми разместили в монастыре Ярославской области, а затем случился форс-мажор.
«Наши подруги (Лилия и Маргарита, — прим. Сибдепо) сообщили, что якобы эстонские спецслужбы засекли Анну, ей нужно срочно «залечь на дно» и общаться только с ними. Мне, если честно, в такое слабо верилось, подключение спецслужб – это долгая бюрократическая процедура. Подруги уверили, что возьмут все расходы на себя и я могу не переживать. Внезапно в середине января они сообщили, что для получения временного убежища срочно нужны деньги на медицинские справки и перевод документов. В противном случае, когда через месяц виза закончится, Анну вместе с детьми «вышвырнут» из России. Позже оказалось, что никакой спешки на самом деле не было, но тогда это звучало очень убедительно», – продолжает отец Игорь.
Трудности перевода
Для получения убежища Анне нужны были медицинские справки и перевод трёх документов на русский язык: оправдательный приговор Йостейна, постановление суда о передаче права попечения ему же и отчёт психолога. Отцу Игорю удалось собрать нужную сумму в срок, Финсерасен прошла все медицинские осмотры, а вот с переводами бумаг всё оказалось сложнее.
«Справками и переводами занимались Маргарита и Лилия. Когда мы получили тексты на руки, то ахнули – перевод был крайне плох. Местами он был машинным, местами скорректированным, но это явно не то качество, которое могло стоит 750 рублей за лист. Когда я попросил документы для отчётности перед жертвователями, Маргарита разозлилась. Её, видимо, насторожило, что я пытаюсь контролировать процесс, – считает Игорь Прекуп.
Анне удалось добиться качественного перевода, но уже в другом бюро, и документы были отправлены в ярославскую миграционную службу (УВМ).
«Спустя два месяца после переезда Анны в Россию, Маргарита и Лилия заявили, что ознакомились с документами, пообщались с адвокатом противной стороны и пришли к выводу, что Анна их обманывает.
Во-первых, сложно поверить, что достаточно разумные люди только сейчас поняли суть дела и радикально изменили своё мнение. Во-вторых, в этих документах не было ничего нового, мы всё обговаривали заранее, в том числе аргументацию противной стороны. Даже тот дурацкий аргумент, что дочка поцеловала отца на прощание в пах, потому что «выше не достаёт». Хотя в таком возрасте дети уже знают, что поцелуй дело адресное и целуют не абы куда, а куда хотят поцеловать», – рассуждает протоиерей.
«Ещё до того, как Лилия открыто разорвала с нами отношения, я случайно узнал, что она вступила в диалог с противной стороной. Они обсуждали вопросы экстрадиции Анны с детьми и передачи дочерей в Норвегию. Я полагаю, что нас немного «нагрели» с переводами и планировали делать это и дальше. В перспективе нам предстояли суды по закреплению Анны в России, но как только она получила статус соискателя убежища, интерес Маргариты и Лилии к Анне сразу угас», – подытожил отец Игорь.
Спустя какое-то время после разрыва отношений, Лилия отсылает имеющиеся у неё на руках документы в ярославское УВМ. Что именно бывшие коллеги отправили в миграционную службу, защитники Анны не знают, но с того момента у девушки начинаются проблемы. В поисках детей в монастырь пришла полиция, а местная соцработница рекомендовала настоятелю выписать Анну, поскольку Эстония якобы разыскивает её по каким-то другим преступлениям.
Ищите женщину
«Основную работу с переводами Лилия и Маргарита не выполнили, но это не так важно. Главное, что имея безграничный доступ к информации, они взяли все нашли последние дела и передали их противной стороне. Кроме того, они указали местоположение Анны, и в монастырь приехала полиция. После чего ей пришлось скитаться по российским провинциям.
Основная проблема на сегодняшний день — не европейское правосудие, а то, что Анну пытаются лишить статуса беженца в России, не дать ей закрепиться в стране. Сейчас ей дали статус беженца, но меньше чем через год его придётся продлять», – рассказывает Гарри Мурей.
В итоге, к подозрениям в педофилии и лжесвидетельствовании добавились и взаимные обвинения в мошенничестве. Связаться с российской правозащитницей Маргаритой Гусевой у нас не вышло, зато, своим видением ситуации с редакцией поделилась польский политик Лилия Мошечкова.
«В канун нового 2020 года ко мне за помощью обратилась Анна и отец Игорь: нужно было срочно помочь женщине, у которой детей забирает муж педофил. Я позвонила своей знакомой в Москву, мы подняли все свои связи и уже через несколько дней Анна вылетела в Россию, где её встретила российский правозащитник. Изначально все документы были на эстонском языке, и в разговоре они нам переводили их в собственной интерпретации. Когда у меня на руках оказались переведенные оригиналы, в версии Анны начало что-то не складываться. Мы отправили перевод Анне, чтобы она проверила фамилии, но вместо этого они начали исправлять слова, менять смысл документа. Это меня насторожило ещё больше и я обратилась к адвокату Йостейна за разъяснениями. Когда мы начали смотреть выписки суда – у меня волосы встали дыбом», – рассказывает собеседница.
По словам политика, для неё Анна оказалась обычной мошенницей. Если раньше мужчина не хотел жениться на девушке, то его обвиняли в изнасиловании. Сейчас, если муж чем-то неугоден – сразу педофил.
«Я написала Анне, что отказываюсь вести её дело, после чего сразу посыпались обвинения и разборки в СМИ. Меня обвинили в том, что я якобы сотрудничала с противной стороной. Это абсолютная ложь – с адвокатом мужа я общалась только тогда, когда стала получать переводы. Больше мы не разговаривал, а с самим Йостейном я вообще никогда не беседовала. В миграционную службу я отправила имеющееся у меня переводы и письмо о том, что больше с Анной не сотрудничаю, и по какой причине. С российской правозащитницей я последний раз разговаривала ещё в мае, мы с ней не близкие друзья, чтобы каждый день созваниваться, говорим только по делу. Для меня защитники Анны абсолютно некомпетентны, я понимаю, что у них будет провал, и таким образом они хотят подготовить почву. Перекладывают свои неудачи на других, говорят в СМИ, что я им мешаю», – делится своим мнением Лилия.
Дальнейшая судьба двух девочек всё ещё не определена.
История на самом деле далека от завершения. Защитники Анны уверены, что есть люди, которые всеми силами пытаются лишить девушку убежища в России. В то время как, по словам Лилии, проблема кроется в их некомпетентности.
Впрочем, никаких документов, доказывающих, что Анна мошенница, нет, а эстонская прокуратура в своё время отказалась возбуждать дело о лжесвидетельствовании.